Ван Гог. Жизнь. Том 1. Том 2 - Найфи Стивен
«Память о брате… его точку зрения»… – Цит. по: Gachet, 1956, p. 125–126.
…«Отъезд в тропики… директор». – Hulsker, 1990, p. 452.
…«для меня чертова неудача»… – Цит. по: Rewald, 1986, p. 71–72.
…«Какая бестактность!» – Там же, p. 385.
…«Никто не сможет…..огромная потеря». – Из письма Камиля Писсарро сыну Люсьену, октябрь 1890, цит. по: там же, p. 70.
«[Йо] не может принять… что ему нужно». – Андрис Бонгер – Х. К. и Х. Л. Бонгер, 16.10.1890, b1860 V/1970.
…«нервы»… – Тео Ван Гог – Анне Корнелии Ван Гог-Карбентус, 16.09.1890, b0938 V/1962.
…«жизнерадостным и активным»… «вялым и сонным». – Цит. по: Lutz Hans, Theo van Gogh was ‘lastig in de hansop te krijgen, Gooi en Eemlander, November 24, 1990.
…«наследственности… напряжения сил и печали»… – Voskuil, p. 1777–1779.
…«Общее состояние… неприемлемы»… «ужасающее», «прискорбное»… – Brief Happiness, p. 49.
…«во всех смыслах достойное сожаления». – Découverte du Dossier Médical de Théo van Gogh, 1991; Gortzak Ruud, Theo van Goghs leven eindigde ‘zeer beklagenswaardig, 1991.
…«Винсент… Винсент… Винсент». – Lutz Hans, Theo van Gogh was ‘lastig in de hansop te krijgen, Gooi en Eemlander, November 24, 1990.
…не сохранилось ни приглашений на похороны. – Альбер Орье, один из тех, кто наверняка прибыл бы на похороны Тео Ван Гога, если бы был приглашен, лишь в марте 1891 г. опубликовал в «Mercure de France» короткую заметку: «Мы узнали о смерти Тео Ван Гога, разумного и пользовавшегося всеобщей любовью знатока своего дела, который не жалел усилий, чтобы представить публике независимых и самых дерзких художников современности!» (цит. по: Rewald, 1986).
…«в Бога… в глубокую печаль». – Анна Корнелия Ван Гог-Карбентус – Йоханне Коэн-Госсалк-Бонгер, декабрь 1902, b1094 V/1962.
…«Да, это правда… прыгнув в воду». – Винсент – Тео Ван Гогу, 22.08.1883–23.08.1883, BVG 317 / 23.08.1883–29.08.1883, JLB 379.
Приложение:
Обстоятельства смертельного ранения Ван Гога
Надо признать, что о происшествии, приведшем Винсента Ван Гога к смерти в возрасте тридцати семи лет, известно поразительно мало, – несмотря на то, что это событие широко обсуждалось впоследствии.
С полной определенностью можно сказать лишь то, что скончался он 27 июля 1890 г. от огнестрельного ранения, полученного в городке Овер, расположенном в тридцати двух километрах севернее Парижа – в его ближайших окрестностях. Произошло это между обедом и ужином в пансионе Раву, где Ван Гог жил. Отобедав, художник, нагруженный всем своим скарбом, отправился на пленэр и вернулся к Раву сразу после ужина с пулевым ранением верхней части живота. По его просьбе пригласили врача, но рана оказалась смертельной. Примерно тридцать часов спустя Винсент умер.
Двое врачей, наблюдавших его в это время, обследовали рану, пальпировали живот и пришли к следующим выводам: во-первых, пуля не вышла из тела, но застряла в районе позвоночника; во-вторых, выстрел был произведен из револьвера малого калибра; в-третьих, пуля вошла в тело не по прямой, а под необычным углом и, в-четвертых, выстрел был произведен на некотором расстоянии от тела, а не вплотную к нему.[97]
Никаких вещественных доказательств происшествия обнаружить не удалось: револьвер не нашли, безвозвратно пропало также и все, что Винсент взял с собой из пансиона, – мольберт, холст, краски, кисти, альбомы для набросков. Место выстрела достоверно установлено не было. Вскрытие не производилось. Пуля, убившая Ван Гога, так и осталась в его теле. Не нашлось и свидетелей. Ни один человек не мог сообщить, где Винсент находился в течение пяти часов – в тот период, когда был произведен выстрел.
Не успел Ван Гог вернуться в пансион Раву, как по городу распространились слухи об обстоятельствах происшедшего. Судя по всему, именно из них и сложилась официальная версия событий 27 июля 1890 г. Согласно ей, Винсент позаимствовал револьвер у Гюстава Раву, владельца гостиницы, и взял оружие с собой, когда днем, по обыкновению, отправился на пленэр. Затем художник взобрался на высокий берег реки и углубился в пшеничные поля в окрестностях города. Сложив свой скарб на землю, Ван Гог направил на себя пистолет. Выстрел не убил его на месте (пуля не попала в сердце), но от боли он лишился сознания. К тому моменту, когда Ван Гог пришел в себя, уже стемнело, и револьвер он найти не смог. Затем Винсент с трудом спустился по крутому берегу реки, вернулся в пансион и обратился за медицинской помощью.
Сейчас, как и тогда, рассказ этот выглядит вполне убедительно: трагический финал не менее трагической жизни – склонный к депрессии и страдающий психическим расстройством непризнанный художник бежит от равнодушного мира, сводя счеты с жизнью. Эта история не просто возникла по горячим следам, она очень быстро прижилась и, несомненно, имела решающее значение для стремительного роста популярности Ван Гога в последующие несколько десятилетий. К 1934 г., когда Ирвинг Стоун обессмертил его имя в романе «Жажда жизни», история самоубийства Винсента в пшеничном поле стала неотъемлемой частью его мифологии. К 1953[98] г., когда исполнилось сто лет со дня рождения художника, его популярность взлетела до небес, а в 1956 г. сложившийся вариант легенды о жизни и смерти Ван Гога был окончательно закреплен оскароносной экранизацией «Жажды жизни».
Тем не менее, проанализировав существующие свидетельства, мы обнаружили крайне мало достоверных доказательств изложенного выше. Цель данной заметки – предложить более правдоподобную версию событий 27 июля, более соответствующую известным нам фактам и тому, что мы знаем о личности Ван Гога, а также исследовать историю возникновения традиционной версии и объяснить, почему, по нашему мнению, эта версия не соответствует действительности.[99]
В 1956 г., тогда же, когда на экраны вышел фильм «Жажда жизни», восьмидесятидвухлетний француз по имени Рене Секретан поведал миру историю своего знакомства со странным художником, которое состоялось в Овере летом 1890 г. Сыну процветающего аптекаря, выросшему в фешенебельном пригороде Парижа, на момент смерти Ван Гога исполнилось шестнадцать.[100] Тогда он учился в знаменитом парижском лицее Кондорсе – том самом заведении, где получали знания Поль Верлен и Марсель Пруст и преподавали Стефан Малларме и Жан Поль Сартр.[101]
Рене и его брат Гастон каждое лето приезжали в Овер порыбачить и поохотиться, жили они на отцовской вилле, которая стояла на берегу Уазы.[102] Неуемный Рене, подросток авантюрного склада, любил загородные просторы куда больше, чем престижную школу (занятия в ней он часто пропускал). В этом смысле он был полной противоположностью Гастону, чувствительному восемнадцатилетнему юноше,[103] предпочитавшему рыбалке и охоте искусство и музыку. Через Гастона Рене и познакомился с Винсентом Ван Гогом. В серии интервью, взятых французским писателем Виктором Дуато в 1956 г., Рене Секретан рассказал, что старший брат часто беседовал с Ван Гогом об искусстве и именно ради этих разговоров со временем Винсент стал искать общества Гастона.[104]
Себя Рене характеризовал как убежденного обывателя,[105] пренебрегавшего разговорами об искусстве, однако благодаря тому, что брат общался со странным голландцем, Рене провел немало часов в компании последнего, а потому имел возможность наблюдать за художником. В интервью Дуато Рене обрисовал портрет Винсента в подробностях, которые свидетельствовали о близком и многократном контакте с художником, – детали совпадали с описаниями из других источников, доступа к которым Секретан иметь не мог. Тот образ, который описывал Секретан, нисколько не походил на идеализированный портрет, представленный в «Жажде жизни» («Изуродованное ухо Винсента он сравнивал с ухом драчливого кота и гориллы»[106]). Рене описывал одежду Винсента, его глаза,[107] речь,[108] походку, алкогольные пристрастия,[109] рассказывал, как вместе они сиживали в отдельном кабинете кафе.[110]
